Жители столицы бережно хранят воспоминания о легендарном горожанине Сыпане Макиулы

В 1917 году в акмолинском доме Сыпана часто собирались казахские интеллектуалы со всей страны, в том числе члены Акмолинского комитета партии «Алаш» из Омска. Когда была провозглашена казахская автономия Алаш, Сыпан оказывал щедрую финансовую поддержку правительству Алаш Орды.

– Конечно, после установления советской власти ему этого не простили, отправили в тюрьму, потом – в ссылку, – рассказывает Газиза Исахан, руководитель службы научно-исследовательской и информационно-разъяснительной работы Государственного архива города Астаны. – По иронии злой судьбы, тот дом Сыпана соседствовал с сохранившимся до наших дней домом Сакена Сейфуллина, где сейчас музей революционера. Однако об этом мало кто знает.

В отчете о доходах и богатстве Сыпана Макиулы, составленном 10-м сельсоветом Акмолинского уезда при советской власти, приведены следующие сведения: до 1917 года он имел тысячу гектаров сенокосов. В Акмоле у него был четырёхкомнатный кирпичный дом с деревянными полами, двухкомнатный деревянный дом, две шестикрылые юрты, 40 лошадей, 20 волов, 10 верблюдов, 10 коров с телятами, 50 овец и коз. В этом же документе от 6 апреля 1933 года указывается, что все это имущество было конфисковано. Теперь же стали известны факты, что Сыпан ещё в первую волну голода, пришедшуюся на начало 1920-х годов, раздал свои богатства голодающим.

– Кроме того, в фонде 250 «Акмолинский военно-революционный комитет» сохранилось обращение к местным властям нескольких граждан Акмолинска от 14 марта 1922 года, – продолжает Газиза Исахан. – Они просят разрешить скачки между принадлежавшими им шестью лошадьми, при этом обязуются передать в организацию «Помгол» («Помощь голодающим») три миллиона рублей, то есть по 500 тысяч рублей с каждой лошади. Одна из подписей в обращении принадлежит Макину. Подобные мероприятия, к примеру, концерты в помощь голодающим, проводил и сам «Помгол», однако сборов было гораздо меньше.

По словам Газизы Исахан, во время коммунистического режима из памяти народа стирали все упоминания об алашордынцах. В советское время память о Сыпане и его доме в Акмоле (Астане), в котором сто лет назад собирались борцы за свободу Казахстана, члены партии «Алаш», кажется, была уничтожена навсегда, но легенды о них сохранились до наших дней. Сотрудникам Государственного архива города Астаны удалось разыскать родственников Сыпана, которые подтвердили и дополнили предания о славном горожанине.

Один из них – Барлыбай Спанов.

– За поддержку движения «Алаш», за то, что предоставлял борцам за независимость свой дом и имущество, наш дедушка при советской власти дважды был в ссылке, – рассказал он на встрече со столичными архивистами. – В 1933 году кто-то из сочувствующих дедушке людей помог ему получить освобождение из ссылки по состоянию здоровья. Он приехал в Тайтобе, в свой родовой аул близ Акмолы, с двумя дочерьми и младенцем на руках.

На берегу реки Нуры в местности Тайтобе у Сыпана был деревянный дом. Говорят, что строительные материалы были доставлены из далёкого Омска. На его месте сейчас – зона отдыха, о Сыпане никаких упоминаний нет.

– Когда дедушка вернулся из ссылки, аулчане боялись с ним разговаривать и даже здороваться, – продолжает Барлыбай. – Сохранилась поговорка, которую он сказал перед смертью: «Выведите меня из этого дома не через дверь, а через окно, потому что не велено было мне умирать в моем собственном доме».

Его сын Абилгазы был сослан в Гурьев, и о нём нет никаких известий. Другой его сын, Ермек, в те годы остался с дядями, затем учился инженерному делу в Москве и устроился на завод в Талдыкоргане, его дочь сегодня живёт в Астраханской области.

– Вторая жена дедушки, наша бабушка Батима, родила двух дочерей и одного сына – Марьям, Камилу, Олжабая, – вспоминает Барлыбай. – Бабушка Батима была моложе дедушки на 40 лет. Её в возрасте 17 лет доверил Сыпану аулчанин Жардин Абдирахман, чтобы спасти дочь от преследований советский власти. Когда наш отец в 1947 году окончил школу, его фамилия была не Спанов, а Абдирашов, – говорит Барлыбай. – Его учитель Газаиб Отегенулы заметил его и сказал: «Нет, этого не будет, ты – сын Сыпана, ты будешь Сыпановым». Однако все его дочери носили фамилию Абдирашова.

Причиной этого, вероятно, был страх перед советской властью, ведь политические преследования продолжались до смерти Сталина.

– Я помню, что в доме висел портрет нашего дедушки, фотография его с семьей – бабушкой и маленькими девочками. Его старшая дочь Марьям жила в селе Оразак, фотографии были у неё. Но, к сожалению, это наследие сгорело в пожаре, – сокрушается Барлыбай.

У родственников Сыпана сохранились предания, что известный акмолинец, большевик Сакен Сейфуллин до революции гостил на зимовке Сыпана. То, что они были знакомы, а Сыпан был известной в городе личностью, свидетельствует сам Сакен Сейфуллин в своей книге «Тернистый путь»:

«Однажды в двенадцать часов дня мы созвали закрытое заседание комитета «Жас қазақ». Разбирались некоторые секретные вопросы, поэтому у дверей поставили дежурного, чтобы он не впускал посторонних. Недовольный народ толпился у дверей. Только мы начали заседание, как за дверью послышались стук и сердитые выкрики. Слышно было, что охранник пытается успокоить напирающих, но безуспешно. Он, наконец, не вытерпел и красный, с обиженным видом вошел в комнату заседаний.

– Целая толпа насела на меня, хотят силой ворваться, – пояснил он.

– Кто подстрекатель?

– Волостной Сыпан.

Сыпана мы знали как всесильного волостного. Лет двадцать пять подряд он бессменно служил волостным и был умным, тонким и обходительным в разговоре и в делах.

– Никого не впускай, объяви, что заседание закрытое, – настояли мы на своём.

Дежурный удалился, но через минуту послышались голоса громче прежних, дверь распахнулась, чуть не слетев с петель, и на заседание ворвалась группа джигитов во главе с Сыпаном.

– Что вам угодно от комитета?

– Ничего! – вызывающее ответили нарушители порядка. – Мы желаем присутствовать во время ваших разговоров.

– Заседание комитета закрытое, вы не имеете права здесь находиться.

– Почему закрытое? Какие могут быть тайны от нас? Мы будем присутствовать – и все!

Сыпан удалился, но заседание комитета было сорвано».

Как видно, вопреки распространенным в советское время мифам, народ был настроен решительно против революционеров-заговорщиков, а Сыпан пытался по мере сил предотвратить намечавшийся в городе большевистский переворот. Конечно, когда советская власть победила, таких поступков бывшему волостному она не простила.

В протоколе следствия Сыпан сообщал: «В 1927 году меня лишили избирательных прав на четыре года и приговорили к пяти годам колонии. К 10-летию Октябрьской революции Верховный суд сократил мне срок на два года и 1⁄3 срока амнистировал в связи с моим ходатайством об отмене приговора. 16 месяцев отбывания наказания я провел в Акмолинской колонии. В августе 1928 года по закону КазССР я считался полуфеодалом, который должен быть выслан. По решению суда в 1928 году меня выслали в город Шымкент. Я пробыл там два года и переехал в Сарысуский район. В октябре 1932 года из-за жизненных трудностей перебрался на золотой прииск «Степняк» Шортандинского района Акмолинской области, к родственникам жены».

Разумеется, в это время 70-летний Сыпан уже не представлял опасности для советской власти. Однако преследования продолжались, его обвинили в незаконном оставлении места ссылки, без учета того, что в стране в это время был массовый голод, люди гибли и в поисках спасения разбредались кто-куда.

14 мая 1933 года 71-летний Сыпан (рост 1 метр 62 см, чёрные волосы, серые глаза, – так указано в обвинении) решением Акмолинского народного суда был привлечен к ответственности по статьям 82 и 107 УК. Ему назначили наказание в виде лишения свободы сроком на шесть лет. Однако после рассмотрения дела респуб­ликанской комиссией он был освобожден по состоянию здоровья. Впрочем, 8 июня 1933 года он был отправлен на принудительные работы сроком на один год, где и умер в 1934 году.

Сейчас столичный архив продолжает поиски сведений о горожанах, внесших огромный вклад в развитие нашего города, но чьи имена по разным причинам старались раньше скрыть...